Зоркий глаз колдуньи никогда ещё не подводил.
Колдунья задумалась:"Маловата у него армия! Хотя зачем она ему - он же могучий волшебник! Пожалуй не буду рисковать волками, воронами и пчёлами. Против обезьян им не устоять!"
И Бастинда вызвала Летучих Обезьян!!!!
Солдаты Гудвина шли к владениям Бастинды как вдруг с неба свалились странные звери (летучие обезьяны).
Однако Гудвин, не сразу оценил масштаб, нависшей над ним угрозы.
Слопав виноград, он принялся за персики. Но никакого удовольствия они ему не доставили.
"Мелковаты в этом году уродились" - подумал Гудвин. Но, как выяснилось, подумал вслух, ибо принесшая блюдо с персиками Фрегоза, уходя, пробормотала себе под нос:
- Ишь ты, с Бастиндой он силой меряться собрался, освободитель несчастный. Лучше бы приказал какому-нибудь садоводу вывести новый сорт персиков - размером с дыню! И сладкий! Чтоб откусишь - сок бы по ушам тёк! А эта мелочь, выращенная в теплицах Олла Бирна... разве это персики? Страмота одна!...
Всё ещё бормоча, кухарка скрылась на кухне.
И вот Летучие Обезьяны, эти страшные порождения воли Бастинды, с диким визгом и хлопаньем кожистых крыльев обрушились на жалкое воинство Гудвина, и начался не бой, а чистый фарс: Дин Гиор, забыв и о бороде, и о командовании, с воплем "Спасайся кто может!" попытался бежать, но могучие обезьяны схватили его за длинную бороду и принялись запутывать ее в невообразимые узлы, отчего солдат завыл от ужаса и бессилия; повар Балуоль, не думая ни о каком продовольствии, закричал "Караул! Котлы мои!" и бросился прочь, спотыкаясь о собственный фартук, но одна из обезьян, схватив его за шиворот, легко подняла в воздух и, покружив над площадью, швырнула прямиком в куст декоративных изумрудных роз, где он и застрял, жалобно стеная; смотритель умывальни Каур Билан, решив, что его тыловое обеспечение – это вода, с отчаянным воплем "В умывальню!" рванул к своему владению и нырнул в каменную чашу с зеленоватой водой, где сидел, дрожа и пуская пузыри, надеясь, что чудовища его не заметят; сам же Великий и Ужасный Гудвин, едва увидев, как его "армия" рассыпалась в пыль за секунду, мгновенно забыл и о персиках, и о мигунах, и о своем главнокомандующем звании, с криком "Не троньте! Я же волшебник!" швырнул малахитовое блюдо в ближайшую обезьяну (что лишь разозлило тварь) и с невероятной для его усталого вида прытью юркнул под свой же трон, где, съежившись в комок, зажав уши и закрыв глаза, трясся от страха, уповая на то, чтобы его не нашли, пока обезьяны, посчитав задание выполненным (ибо разогнать эту армию было делом одного мгновения и даже Бастинде не стоило труда), с громкими криками взмыли в небо и улетели обратно в Фиолетовую страну; на опустевшей площади воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Балуоля из кустов, бульканьем Каур Билана в умывальне и жалобным стоном Дин Гиора, безуспешно пытавшегося распутать свою бесценную, но превратившуюся в спутанный войлок бороду; Гудвин же, выбравшись из-под трона бледный как полотно, с трясущимися коленями и зеленеющим от страха лицом (теперь уже без всякой гримасы), первым делом издал указ, запрещающий под страхом немедленного бритья бороды и ссылки в пещеру, даже упоминать слова "армия", "поход" и особенно "Летучие Обезьяны", а сам навсегда отказался от идеи освобождать кого-либо силой, зато приказал немедленно начать работы по выведению новых сортов персиков размером с дыню, а Фрегоза, наблюдая со своей кухни за этим позорным финалом, лишь покачала головой и пробормотала: "Ну вот, освободил... Самого себя от остатков разума. Теперь уж точно знаю – персики размером с дыню мы увидим раньше, чем он Бастинду победит. Если вообще когда увидим. Страмота!"